Сейчас, оглядываясь назад, я удивляюсь – каким местом я думала, когда отдала ребенка в ту же школу, в которой училась сама? Как я могла поддаться на уговоры «большинства» и пойти на этот эксперимент. Отягощается это еще тем, что в то лето я списалась с Чапковским, написала мои размышления и сомнения и он мне ответил, пригласил на разговор. Как я уже сейчас знаю, Игорь Моисеевич далеко не со всеми родителями так быстро идет на контакт. Он никого не уговаривает и не проводит психологических бесед и, более того, сначала предлагает альтернативу в виде других образовательных центров для семейников в Москве. Видимо мое понимание системы образования оказалось ему созвучно, поэтому еще тогда дверь семейного обучения была передо мной распахнута настежь. Но, мы блин, глупые человеки не идем туда, где все просто, нам, блин, нужно трудности себе создавать, искать приключения на свои вторые девяносто.

В то лето я переехала жить в свой родной район, в котором выросла и жила. Школа в которой я училась, находиться прям в моем дворе. Я, конечно же порыпалась найти что-то другое, но все окружающие в один голос говорили мне, что я слишком заморачиваюсь, что надо быть проще, что образование, оно и в Африке образование. Последний аргумент был высказан моей мамой: «Если он дурак, то ему никакая «особенная» школа не поможет. А если он умный, то и в обычной школе возьмет то, что ему нужно.» Я сдалась. Посидела, подумала и решила, что буду творить позитивное намерение, много общаться с учителем и справлюсь со всеми конфликтными моментами в школе. Те, кто меня знает, подтвердят, что я баба сильная и если уж что решила – то всегда все идет по моему. Но тут я признаю свое полное поражение. Я поняла, что бесполезно рулить в системе, где тебе и твоему ребенку приготовлено четко определенное место. Тебя перевернут через мясорубку в фарш и закатают в удобоваримую колбаску.

Ребята, никогда не идите против системы. Если Вы в нее втюхались, то постарайтесь взять свое и с наименьшими потерями выйти оттуда. Воевать с ней – бесполезно. Договариваться – невозможно. Или вы подчиняетесь, молча и со стороны наблюдая за всем, что происходит с вашим ребенком или берете своего ребенка в охапку и бегом оттуда. Государственная школьная образовательная система – это система Власти. Как только вы поймете это в полном объеме, сразу увидите много того, что роднит милицию, государственную медицину, суды, сэс, пожарников, школы. Если в частных школах учителя – обслуживающий персонал, то тут они Хозяева, причем именно с большой буквы. Но Хозяева, которые сами все время боятся Большого Хозяина. Они такие же все бесправные и голодные. И это ужасная смесь. А родители и дети, это не слуги, нет, это рабы. Школа на самом деле уверена, что не они для детей, а дети для них. Ведут они себя соответствующе. Даже у меня, у взрослого человека, попадая в школьные стены, возникало детское ощущение бесправия, растерянности и собственной никчемности. Мне приходилось осознанно подтягивать себя, вспоминая, что мне 33, у меня двое детей, я могу закатать в асфальт любого и я сильная, а значит могу позволить себе быть доброй и могу говорить с директором школы, мадсестрой и учителем на равных.

Нет, конечно, там все очень красиво: светлые классы, добрые, улыбчивые учителя, школьная форма, походы в театр и на выставки, родительсике собрания. Первый год мы проходили нормально. Я часто говорила с учительницей. Нам типа «повезло», у нас была тетя со званием заслуженный учитель России. Она держала класс. Но не авторитетом, а авторитарностью. Она очень гордилась своим классом – дисциплина, порядок в классной комнате, первые места на различных проверках и выставках, аккуратные дети, которые не «носились как ненормальные на переменах», а ходили парами по кругу. Жесть. Ее распирало от гордости за свои достижения и всех, кто смел своим поведением сделать намек на то, что он нарушитель, тут же закатывался под плинтус. Девочки быстро поняли, что ей надо петь дифирамбы и лизать жопу. Она таяла когда ей говорили «Вы самая лучшая учительница! Мы Вас очень любим!» А потом, во дворе над ней же и смеялись. Девочкам вообще легче в такой школе. Их способность к мимикрии и манипуляциям проявляется в очень раннем возрасте. Мальчикам сложнее. Вспоминаем, что основная масса учителей – женщины и большинство из них - неблагополучные женщины. В том смысле, что они могут и иметь штамп в паспорте, но при этом быть воином с огро-о-о-омной пиписькой в юбке. И отношения к мужчинам у них своеобразное. Поэтому мальчики не имеют право быть мальчиками: шуметь, смеяться, бегать, соревноваться, выделяться. Мальчики должны просто не отсвечивать и бесприкословно слушаться учителя. В силу «полового» признака мальчики не могли петь ей хвалебные песни, так как это растлением малолетних попахивает, а учителя очень боятся таких обвинений. Один мальчик решил к ней подлизаться «как девочка»- принес ей открытку со стихами «Вы, моя роза, Весенний цветок…» Не прокатило, был высмеян и опозорен. Причем, сначала перед классом, а потом перед всеми родителями на родительском собрании.

Сейчас, вспоминая все, что происходило, у меня нет четкой хронологии событий. Но я знаю точно – я не шла туда воевать. Я честно хотела вписаться в эту систему и научить своего ребенка этому. Да, я послушно выслушивала все, что мне говорила учительница с доброй улыбкой и сочувствием «из самых лучших побуждений». Иногда, даже говорили что-то хорошее о моем ребенке. Иногда… Но чаще… Он был лохматый, у него был плохой почерк, он терял внимание через 15 минут после начала урока и у него становились (цитирую) «стеклянные глаза», он громко смеялся, он решал примеры не тем способом, который от него ждали, он бегал на переменах… Дневник пестрил красной ручкой. Он забыл сменку, пошел, помыл свои уличные ботинки и пришел в класс. Его опозорили, за «хитрость», заставили снять ботинки и в наказание ходить целый день по школе в носках. Он взял из столовой с подноса кусок хлеба, его застукали в «воровстве» и на следующий день он принес домой батон хлеба, купленный учителем в качестве «воспитательного момента», который она ему вручила при всем классе, устроив шоу. Во время проверки у него и еще нескольких человек в классе нашли вши. Меня и других родителей приглашали к директору. Как она с нами говорила – это даже не передать. Я была единственная родительница, которая, выслушав унизительный наезд на меня и моего ребенка, тихо и очень спокойно сказала: «А какое право, Вы имеете разговаривать со мной и моим ребенком таким тоном. Директор должен показывать пример общения и задавать тон для всей школы.» Она опешила, нарастила дистанцию, и долго приглядывалась ко мне потом, стоит ли меня продавить получше или все-таки начать со мной дружить. Выбрала второе. Когда со мной было закончено, она оторвалась на других родителях, которые стояли, опустив голову и дрожа как осиновые листы. И это было ужасно.

Чтобы рассказать все, что я потом переоценивала, надо писать не один пост, а целую книгу. Много мелочей, которые копятся, копятся и в какой-то момент, вся твоя картинка о хорошести твоего ребенка летит к чертовой матери. Я настолько устала все это выслушивать, пытаться переварить и перевести в конструктив, что НАЧАЛА ВЕРИТЬ учительнице, что ращу монстра. Я предала своего ребенка. И он тут же ответил мне взаимностью.

У нас начались конфликты. Причем мы шли стенка на стенку. Мы перестали слышать друг друга и как следствие договариваться. Он начал врать, воровать. У него появился дерматит на ноге. Он стал колючий, срываться на крик по пустякам, появилась плаксивость, тревожный сон, ночные кошмары. Учеба? Какая учеба может быть в условиях войны за свое право жить? Он съехал за год даже в тех предметах, которые очень любил. Я все это видела, но не знала, что делать. Как следствие я стала срываться на него по каждому поводу. Это был очень черный период в нашей семье.

Последняя капля была тогда, когда накануне родительского собрания он слег с температурой 39. Я лежала с ним, обняв его и разговаривала: «Ты волнуешься о том, что скажут на родительском собрании?» «Да, мама. Я, вроде ничего плохого не сделал, но я не знаю, может что-то и сделал.» «Ну что самое страшное может произойти?» «Тебе ОА скажет что-то, и ты опять ей поверишь, и будешь меня ругать.» Тут меня торкнуло наконец-то. Я вспомнила свое детское чувство тревожности за будущее, когда приходилось выстаивать одной против всех, когда тебе никто не верит, даже родная мать и любое, незаслуженное обвинение, может выйти тебе боком. «Не бойся, сынок, ОА мне никто, а ты мне родной, поэтому, чтобы не случилось, я буду на твоей стороне.» Он так обрадовался: «Конечно, ты же моя мама, а не ОА!»

К утру температура спала. За ночь я передумала много всего, переоценила, переосмыслила. Я была удивлена – куда делась вся моя мудрость? Куда делись мои знания, установки, верования? Попав в систему я уснула и спала, делая все те ужасы со своим ребенком. Вот уж поистине первые дети – сильные. Он все это вынес и не потерял веру в меня. А на следующий день я пошла на собрание с твердым намерением не позволять больше никому унижать моего ребенка. Но на тот момент я еще думала, что учитель просто что-то не понимает, надо ей объяснить и мы сможем договориться. Наивная.

На собрании я посмотрела на все другими глазами. Вначале был шок от абсурда всего происходящего, а потом сработал предохранитель в сознании и мне стало смешно. Я вдруг поняла, в чем моя картинка мира не совпадает коренным образом. Я считаю, что надо растить достоинства в ребенке, видя даже намеки ростков того, что я хочу вырастить и удобрять своим вниманием это. А недостатки? Они отсохнут сами, когда вырастут достоинства. А тут я увидела другую картинку. Учитель и директор (а она тоже пришла выступить на собрании) искренне считают, что родительский долг – это искоренять недостатки, отлавливая даже намеки на «плохое» и нещадно это уничтожать. А достоинства? Они вырастут сами собой, когда поле роста будет очищено от недостатков. Беда только в том, что растет то, куда ты вкладываешь свое внимание и свою энергию. Вкладываешь в недостатки – растут недостатки, в достоинства – растут достоинства. Именно тогда я окончательно осознала, что я не смогу вписаться в эту систему и не смогу с ней договорится. Это будет всегда поединок хоккеиста с боксером в бассейне.

Вечером я пришла и предложила своему ребенку перейти на семейное обучение. Мы долго говорили с ним, я объяснила, что и как будет. Видимо, авантюризм в моем ребенке так же силен как и в его мамаше, он согласился с радостью. Для себя же я поняла, что энергию которую я лью в школу и в этот эгрегор, я могу использовать на то, чтобы организовать своим детям семейное обучение. Это только иллюзия, что школа легче и проще. Все равно льете туда силы и льете больше, чем в семейку. И такая же иллюзия, что результат (знания+соц. адаптация) вам и вашему ребенку гарантирован, а при семейке это эксперимент. В школе нет никаких гарантий, что ваш ребенок сдаст ЕГ.

Итак, это был март месяц и мы договорились, что доходим этот год, что я помогу ему, что буду теперь всегда на его стороне. Это было похоже на договор : «Я знаю, что мы с тобой в дерьме, но давай посидим еще в нем три месяца». Но мы сбежали раньше – в мае. Как только мой ребенок понял, что ЭТО конечно и что ему не надо теперь все терпеть, он начал мне рассказывать о том, что происходит в школе. «Почему ты мне не рассказывал это раньше?» - спросила я. «А я думал, ты знаешь и ты всегда была на их стороне.»

Я не рассказываю всю блевотину, которую узнала от ребенка и которую потом наблюдала сама, будучи уже вне стакана и наблюдая за всем происходящим, не втягиваясь в игры школьного эгрегора. Все мы были в школах и ничего не изменилось. Ни-че-го. Любимчики, корысть, подарки, воспитание через унижение, чувство вины и стыда, штампы и клеймо «двоешника», оценки не за знание, а за старание, умение лизать жопу и манипулировать. Все как было, так и осталось. Только у учителей прибавилось страхов за будущее и злости за неадекватную оплату своего труда.

Помню, как после майских праздников, я подошла поцеловать ребенка на ночь, а он лежит и тихонько плачет, как умеют плакать «взрослые мальчики». «Мама, когда же уже эта школа закончится? Для меня каждый день как испытание. Я так стараюсь, а ОА не видит этого. Она меня постоянно ругает. Я уже не верю, что у меня что-то получится.» Я прижала его к себе и пообещала: «Ты больше не пойдешь в эту школу. Я сделаю все, но с завтрашнего дня ты туда не пойдешь». На следующий день я закрыла забрало и пошла вытаскивать своего ребенка из этой клоаки. Но эта отдельная история, так как система не отпускает просто так. Поэтому мой уход я опишу отдельно.

Дорогие родители, я знаю, что семейная система образования не для всех, что на это могут пойти только те, для кого дети имеют значимость и ценность и есть возможность уделять им внимание. Я знаю, порой кажется, что отдать их кому-то значительно проще и, порой, лучше. Но если есть возможность, хоть малейшая, и ваш ребенок для вас действительно важен, а на семейку вы не решаетесь, найдите ребенку частную школу. Школу вне системы. Потому что государственная, общеобразовательная школа – это фабрика быдла. И родители становятся соучастниками в этом. Входя в эту систему вы засыпаете и становитесь марионетками. Там делают людей, которые должны думать определенным образом, делать определенным образом. Там отрезают под корень жажду познания и индивидуальность в принципе. Инакомыслящие дети, которые имеют свою индивидуальность, получают пожизненное клеймо и потом доказывают свое право жить.

Там работают люди, которые не состоялись как личности и дети для них это средство реализации собственных амбиций. Учителя-Личности там не удерживаются, потому что это Система. Система мышления и взглядов, где каждый должен чувствовать, думать, говорить и действовать соответствующе. В системе ты не можешь быть личностью. Многие работающие там «все понимают», но сделать ничего не могут, потому что у них «отчетность», «проверки» и куча страхов. Они должны «предугадать» неблагополучного ребенка и отметить его везде – сказать родителям, пед. совету, записать в дневник, в журнал, докладную и пр. – чтобы потом не сказали «Куда смотрела школа». Поэтому «школа смотрит» и видит именно то, что ожидает увидеть. В конце, концов, с какими бы светлыми побуждениями не приходил человек в эту систему (а я видела и таких), он обречен мимикрировать, четко исполняя ту роль, которая ему уготована или он вылетит пулей.

Есть люди созидатели своей жизни, а есть потребители того, что созидают другие. Думаю, что не надо объяснять разницу между одними и другими? Хотя, один принципиальный момент все-таки отмечу. Созидатель умеет сам генерировать мысли, а потребитель пользуется мыслями, которые ему вложили в голову. Ой, тут бы я могла рассуждать долго и бесконечно на эту тему. Она очень интересная и многогранная, как для отдельно взятой личности, так и для общества в целом. Но я затронула эти два понятия только в том контексте, что школа растит потребителей – людей с запрограммированным мышлением, которыми легко управлять. Дети, которые протестуют и начинают отвоевывать свое право на жизнь – это другая сторона этой же медали. Одни тратят свою жизнь на послушание, другие на войну и на протест, оставаясь в подростковом эпатаже и в 30 и в 40 лет. Я хочу, чтобы мои дети тратили свое жизненное время на то, чтобы познавать эту жизнь во всем многообразии. Чтобы они выросли созидателями. А вы?

http://vetka0.livejournal.com/134675.html#cutid1

Ничего не напоминает? А я много моментов схожих нашла и это при том, что я окончила школу 15 лет назад.